дата рождения: 01.09.1979; место рождения: Великобритания, семейный особняк Ноттов; чистота крови: чистокровный;

образование: хогвартс, слизерин, 99; занятость: артефактолог [разработка и создание артефактов];

артефакты: тис, перо феникса, 12 дюймов;
// полон сюрпризов и артефактов, но из тех, с которыми не расстается: порт-ключ в особняк Ноттов; материнский кулон – защита от проклятий.

характеристика“- почему он назвал тебя джентльменом?
- потому что люди, у которых нет манер, притворяются, что манеры их забавляют. ”

сильные стороны: • удивительно холоден в своих суждениях, иногда складывается впечатление, что под защитный слой Теодора пробиться практически невозможно – так ловко от него отлетают все комментарии и нелепые фразы; • неизменно вежлив даже с теми волшебниками, который на самом деле не уважает и не ставит даже в цену канта. Считает, что ничего не должно заставлять его поступиться собственными манерами; • способен молниеносно принимать решения и, что самое главное, не сожалеть о них, считая, что в нужный момент сделал именно то, что должен был; • невероятно верный друг, потому держит круг друзей строго ограниченным; • очень силен в дисциплинах трансфигурация, заклинания, история магии, проклятия; • правда очень хорош в проклятиях;

слабые стороны: • в большинстве случаев равнодушен к чужим страданиям  и потерям, довольно искренне внутри себя удивляясь тому, как это для многих болезненно; • смел на уровне бесстрашия – если решит что-то сделать, что может повлечь за собой собственную смерть или чужую – не задумается; • адреналиновый маньяк, но держит это в строгом секрете;

родословная:

Louise Nott (nee. Avery) – мать, чистокровная, умерла в ходе работы с проклятым артефактом;
Rotgerd Nott – отец, чистокровный, погиб незадолго до битвы за Хогвартс.
Ettelbeld Nott ^†- двоюродный дядя, чистокровный, мертв;
[indent]→ родственники из младших кровных линий Ноттов;

[indent]Любой чуть более впечатлительный, сказал бы, что Теодору [он ненавидит сокращение своего имени] уготована не самая легкая судьба, да и дорога, что будет виться, хотелось бы, до самой старости, не будет такой уж прямой. Теодор может ответить на это лишь то, что впечатлительным людям необходимо принимать особые зелья, которые смогут удержать постороннее душевное равновесие и не повлиять на ближайшее окружение – особенно, если его волей случая в это окружение занесло. Разумеется, подчеркнуто вежливо.

[indent]Так вышло, что у супружеской черты Ноттов в течении очень долгих лет не появлялся наследник – точно проклятие, лежащие на одном из родов, никак не позволяло понести дитя миловидной Луизе. Молчали колдомедики, молчали семейные архивы, но все дети, что носила под сердцем Луиза, не способны были появиться на свет. В ход шли артефакты, созданные самой миссис Нотт, для поиска проклятий, шли любые обещания и вот, после долгих месяцев ежесекундных волнений, осторожных движений и непрерывных уговоров всех возможных сил, ребенок появился на свет и был вполне здоров, точно до этого не царило в доме Ноттов непередаваемого отчаяния и практически примирения с тем фактом, что их род прервется.

[indent]С темной обители мигом смахнули все мрачные краски, распахнули окна, впуская солнечный свет – отец неоднократно рассказывал ему о том, как светел был этот миг, хотя там, во внешнем мире, что не был тогда ведом Нотту-младшему, все было не спокойно. В то время, когда мир зависал в неизвестности, когда его судьба лежала на чаше весов, а палочка с сердцевиной из пера феникса создавала будущего избранного, семья Ноттов была счастлива и наслаждалась этим счастьем сиюминутно. Ему никогда не было ведомо, как именно изменилась жизнь его семьи с исчезновением Темного Лорда – казалось, его отец виртуозно делал вид, что ничего не произошло.

[indent]Дни послушно сменяли друг друга и приближали тот миг, когда сова принесет ему письмо из Хогвартса, они семьей отправятся в Косой переулок и будут приобретать все необходимое для школы – лишь немного подождать, проявить терпение, как всегда говорила его мать, и тогда можно будет пожать плоды этой самой добродетели. Луиза всегда говорила о том, что лицо мужчины – манеры, а Теодор внимал ей и согласно кивал, принимая все это за истину. Чаще всего диалоги между миссис Нотт и ее сыном происходили в лаборатории, где она продолжала создавать артефакты, а заодно и разбирать те, до которых могла дотянуться всеми правдами и неправдами. Теодор никогда не знал, как именно к ним попал тот артефакт – Луиза лишь бросила мимоходом, что купила его в Лютном «с рук», прежде чем начать его изучение. Многие годы спустя, оглаживая отточенным [на самом деле нервным] жестом дугу от начала левой брови к скуле, Нотт-младший мог бы признать, что со стороны его матери была проявлена поразительная беспечность.

[indent]Артефакт лишил жизни Луизу практически мгновенно, сработав от одного неосторожного прикосновения – его самого в завале и пыли, что стоял посреди материнской лаборатории, отыскал отец, вытянул из-под камней трясущимися руками и увел прочь, не дав даже обернуться. Только в другом крыле, где не было опасности обвала, Родгер заметил, как заторможенным движением собственный сын проводил ставшую привычной дорогу – от начала брови к скуле – пытаясь убрать от глаза упрямо стекающую кровь из раны на голове. Это движение осталось с Теодором на всю жизнь – было сначала механическим, травматичным, потом стало успокаивающим, смешалось с переживаниями разного времени. Никто, кроме отца так и не знает о том, что за собой хранит этот жест.

[indent]Могилу Луизы накрыла искусная плита, а подле нее стояли лишь двое – семейное счастье Ноттов делилось на троих, разрешая родственникам лишь подглядеть за ним, точно ворам, но не принимать в нем непосредственного участия. Горе делилось же на двоих молча, тяжело, как и потеря, заставшая их обоих. В тот вечер Теодор рассказал все то, что знал от матери об артефакте и с жестокостью десятилетнего мальчишки, лишившегося огромной части себя, просил отца найти того, кто в этом виноват.

[indent]Перед отъездом в Хогвартс, на перроне возле начищенного Хогвартс-экспресса, Родгер опустился рядом с сыном на одно колено, дабы сравняться ростом и посмотреть ему в глаза и сделал мальчишке один из важных подарков – рассказал, что отомстил за Луизу. Это позволило Нотту-младшему подняться в поезд с гордо поднятым подбородком и не менее гордой улыбкой – детское жестокое сердце надеялось в этот момент, что подлый обманщик умирал мучительно. Он лишь ехал на встречу с распределительной шляпой, но уже был холоден, жесток, и знал, какое непростительное заклинание выучит первым, когда придет время вернуться Темному Лорду.

[indent]Шляпа отправила его на Слизерин, видимо, заметив не только непомерные амбиции, но и темноту души, которая перечеркивала все остальные варианты – да и не видел он их для себя совершенно. Он присоединился к столу под изумрудно-серебряным стягом, отправил сову отцу и принялся биться за свое место под солнцем, изучая старательно каждый предмет, вырывая каждый балл из рук остальных факультетов.

[indent]Со свойственной ему расчетливостью, Теодор делал ставку на ряд предметов, привлекающих его; неизменно уезжал на каникулы, приглашал к себе в гости тех, кого считал приятелями на грани дружбы, тренировался в виртуозном владении словом и умении этим самым словом загонять ядовитые иглы под ногти. Для большинства Нотт оставался фигурой неизвестной, довольно открытой для вопросов, но с ужасающе обтекаемыми формулировками, не рассказывающими ничего об его увлечениях или взглядов, что он придерживался. На третьем курсе с большим ужасом – казалось знакомая линия на лице, что постоянно повторяли пальцы, горела от того, как сильно подростковые ногти давили на кожу в нервном напряжении – он обнаружил в себе интерес к создано артефактов, а изучение литературы привело к пониманию, что в нем есть необходимый талант. То, что убило его мать теперь неуклонно тянуло руки к нему самому.

[indent]Но ее убила невнимательность, а ты должен быть внимателен трижды.

[indent]На пятом курсе ему от ненависти сводит скулы – заметно лишь по тонкой мертвенно-белой полосе губ, которые он сжимает, видя интервью Поттера в придире и искренне сожалея, что Темный Лорд не избавился от него летом. Его отец попадает в Азкабан, а он, годом позже, старается помочь Малфою исполнить волю Темного Лорда [кто из них раньше получит Метку?], но неизменно его гордыня заступает дорогу собственным намерениям. «Не нужно» говорит он, но ожерелье все равно выходит из-под контроля. «Я могу помочь» но сейчас в этом нет необходимости.

[indent]Стоя у окна он наблюдает за тем, как из гостиной Слизерина виднеется полупрозрачна стена заклинания, сдающаяся под огнем Пожирателей Смерти. Почему jн не покидает Хогвартс? Потому что он не боится. Почему не вступает в Битву? Потому что отец его мертв, а методичное истребление школьников не входит в его собственные планы – мелочно. Он вновь в одиночестве стоит, холодно примиряясь со своим горем и тяжестью утраты – разве что рука замирает перед лицом, в кулак сжимается, ведь ему теперь в фамильный дом возвращаться в полной тишине и одиночестве. Теперь он – единственный Нотт.

[indent]Теодор сдает экзамены к Министерстве как только это позволяют – ему хочется расквитаться с этим, получить образование и закрыть данную страницу своей жизни.

[indent]Семья Нотт у многих ассоциировалась с артефактами пока была жива Луиза – он восстанавливает эту славу, выстраивает ее идеальным фасадом. Его знания, благодаря библиотеке матери и стараниям отца – обширны и уже не так пугающие для него самого. Главное быть трижды внимательным. Теодор остается в Лондоне, в особняке собственной семьи, принимая заказы индивидуально.

о вас
планы на игру, пожелания: личные эпизоды, возможно квесты, буду ходить с унылой рожей;
в случае ухода: отправить домой работать;
связь: @morrovein;
пример игры:

тот самый пост

[indent] Ему нравится всегда быть в курсе всех событий в его родном графстве – особенно, если речь идет о дне, когда многие представители со всего континента стекутся в Инрост для того, чтобы принять участие во Дне Дракона. Морван интересуется у своих советников – все ли готово? – уточняет какие-то вопросы, слушает, кажется, чуть рассеянно, точно на что-то отвлекается, на самом деле каждое слово внимательно воспринимая и в свои мысли погружаясь. Белльгард редко кому доверяет свои тайны, хотя иногда не прочь выменять их на что-то большее, если увидит в этом определённую выгоду – разумеется, советники должны понимать, что он сам проверит, все ли выполнено из его указаний, когда окажется на празднике, что множество шептунов, которые служат по всему Остердорну, рано или поздно донесут ему правду, расскажут про недоделки, нарушения, обманы, которые кроются за вежливо-слащавыми улыбками тех, кто однажды власть попробовал на вкус и теперь отказаться не может, в казну руки запуская.

[indent] Остердорн – его тело, а Инрост – лицо, потому он действительно спросит с каждого, если что-то пойдет не так, но сделает это не сразу, а взвесив всю информацию. На последней встрече совета он роняет фразу о том, что явится лишь к вечеру, когда ему будет положено присутствовать, открывать самое главное мероприятие – выступление приглашенных мастеров из фракров и оши. На деле же граф планирует присутствовать в городе с раннего утра, желая внимательно изучить его изнутри, послушать внимательнее, пронаблюдать за тем, как ведутся приготовления к главному остердорнскому празднику, - Ваше Сиятельство, быть может в этом нет необходимости, - лорд Сэран за его спиной застывает, говоря негромко, настойчиво, пока ему помогают в простой наряд горожанина слуги облачиться. Белльгарду нравится иногда чувствовать себя другим человеком, точно маску примерить, чувства других людей насмешливо перемешать – вот сейчас перед ними человек обычный, а потом граф благородный и тонкая грань эта в повадках, в повороте головы, непреклонных нотах в голосе, осанке. Он в теплый дублет облачается, руку в сторону отводя, ладонью вверх переворачивая, позволяя служанке все пуговицы застегнуть; ему сама идея отказа от себя не нравится – Морван прекрасно знает, кем урожден и кем ему умирать, но иногда переодевания эти его веселят, позволяют на мир под другим углом взглянуть – потому он продолжает так поступать, продолжает иногда общаться с людьми совершенно не его круга. Чем знакомцы его разностороннее, необычнее, тем шире он своим взором мир охватывает и получает от этого настоящее удовольствие, почти пьянящее.

[indent] Он чужой голос слушает, прекрасно понимая, что в лице лорда Сэрана коалицию видит – его и Кассандры, постоянно на воду дующих. Это поведение ценно, но чрезмерно, он каждый раз это понять дает, но почему-то неизменно возвращается к той самой точке, от которой этот танец начался. Белльгард чуть голову в сторону поворачивает, не оборачиваясь, не пытаясь взгляд на мужчину скосить – прекрасно понимая, что он его слышит, - Я своими глазами хочу увидеть, как проходит подготовка, - служанка расправляется с пуговицами дублета и переходит к другой руке, а он правой рукой, ладонью открытой, чуть перед собой ведет, приглашая своего собеседника встать так, чтобы ему общаться было удобно и не было необходимости коситься, - Если я решу это сделать как должно, то распугаю всех и не получу никакой объективной информации, - Морван, может, по-своему и безумен и поступки у него эксцентричные местами, но в своих землях он старается гарантии дать, защиту тем, кто Остердорн домом называет. Оттого и проверить хочет все сам, - Не беспокойтесь, я вернусь в срок и меня, вероятнее всего, не узнают, - глава охраны ему, разумеется, не особо верит, губы поджимает и исподлобья глядит, точно принимая какое-то решение. Белльгард точно знает, что теперь за ним тенью кто-то идти будет, оберегать и не сказать, что сильно против этого. У каждого свои обязанности – лорд Сэран много лет их исполняет более чем идеально, оттого и пререкаться с ним граф цели себе не ставит. По-хорошему, он благодарен и тому, что тот его жизни учить не пытается, этими поступками не раздражая и не заставляя его на место ставить, оказанное доверие под сомнение ставя – таких людей в его коллекции не так уж много, чтобы от них отказываться.

[indent] День Дракона ранним утром начинается, все наряжаются и склонны наряды менять несколько раз, в зависимости от достатка – местные художники фантазируют на тему того, как драконы могли бы выглядеть и красками орнаменты на лица горожан наносят, для того, чтобы те могли к празднику присоединиться на полных правах. У него, стараниями художника, вокруг глаз чернота расползается, точно маска поверх ложится, нос вычерчивается прямыми белыми линиями строго, а глаза к вискам белым вытягиваются, точно драконьи пластины имитируя. Простой узор лицо меняет до неузнаваемости, практически – он теплый плащ из шерсти на плечи накидывает, застежкой простой его фиксируя, в таком наряде замок графский покидая.

[indent] Жизнь в городе, действительно, кипит – ему нравится видеть в предрассветный час, как люди передвигают на рынке свои товары, разгружают телеги, стараясь занять самое лучшее место. Утро выглядит суматошно, крикливо – Морван ухмыляется, позволяя обогнать себя какой-то женщине, в красочном переднике, замечает, что не одинок в своем наряде – все торговцы, что приехали в этот день в Остердорн, смешливо перекрикиваются, разрисованные лица друг другу демонстрируя, оживленный гул одобрения поддерживая.

  [indent] - Дрейки, только из печки, господин, - румяная девица, с золотистым рисунком на лице и золото-алыми лентами в косах, причудливо на манер драконьего хребта заплетенных, с небольшим переносным лотком его внимание привлекает, стоя недалеко от одной из пекарен, - В некоторых есть монетка, попробуйте, вдруг вам повезет! – он в ответ улыбается, деньги на угощения выменивая, случайным образом пирожок с лотка выцепляя и пробуя его на вкус – Белльгарду эти угощения нравятся, остротой своей, вкусом – в них что-то очень родное есть. В середине пирожка, действительно, монетка кроется, которую он на ладони побрасывает, ухмыляется – Имита ошибаться ему не позволяет, он точно всегда знает, где именно буде спрятан приз, точно голос в голове слышит, говорящий о том, что именно тут скрылась удача, - Вы очень везучи, господин, - он девице лишь подмигивает, насмешливо приговаривая «А то», пока она ему в след благодарность говорит, - Это и к моей удаче, спасибо!

[indent] Когда расцветает, ярмарка уже живет своей жизнью – насмотревшись на все предложенные развлечения, Белльгард довольным остается, пару мелочей у торговцев приобретая – что-то для детей, прекрасно зная, что в замок еще подарков поставят, но в этом он какой-то интерес чувствует. В торговле, в выборе – частью праздника ощущает. На глаза ему фракрийские лавки попадаются наконец-то, возле площади, сочными фруктами взгляд приманивающие – он прилавки изучить хочет, полюбоваться на товары, что из Линтиса поступают караваном в этот день. Возле лавок сами фракры снуют, все проверяя, активную торговлю ведя – на глазах графа одна из женщин от лавок отходит, взглядом проверяющим скользит – такой взгляд ему знаком; он его каждый день в отражении видит. Эта мысль его улыбнуться заставляет, да выбросить случайно увиденную картину из головы – разумеется, кто-то должен контролировать все поставки, которыми они так гордятся.

[indent] На глаза ему попадается тяжелая телега, нетороплива ползущая между рядами и всех отбегать вынуждающая – точно неторопливая огромная змея, она по улице тянется, дребезжа гружеными товарами. Приглядевшись, можно признать, что под тканью доспехи покоятся, а на лицо владельца телеги – кузнец один узнается, который мастерством своим похвастать может. Вот только, стоя довольно близко, Белльгард замечает, как накренивается один из деревянных ящиков, в которых изделия погружены, заваливается опасно и, практически, с той самой властной фракрийкой равняется, грозя упасть на нее – он пару быстрых шагов делает, женщину за руку перехватывая и в сторону отдергивая, заставляя ее буквально у себя за спиной оказаться, вызывая возмущенные восклицания. Это все шумом разбавляется звонким, ругательствами имперскими которые во все стороны сыплются – Морван чужое предплечье выпускает, качает головой, - Извините, - его имперский выглядит немного ломано и звучит с акцентом, - Вам нужно быть осторожной. Это было опасно, - он опять оборачивается на телегу, вокруг которой кузнец пыхтит, ругательства со скоростью света выплевывая, - Вы могли пострадать.