Мадлен клянется себе, что она перестанет заглядывать в собственные чашки с остатками листьев чая. Просто будет закрывать глаза и не глядя отправлять чашку в мойку или куда-нибудь ещё. Потому что сколько бы ты не открещивалась от умения предсказывать будущее, когда будущему очень нужно, чтобы его увидели, оно выскочит перед глазами и чаинками на дне чашки, и трещиной по кромке любимой посуды. Мадлен делает глубокий вдох, рассматривая сложившийся в птицу узор чайных листьев и пытается унять вдруг понесшееся вскачь сердце. Ничего хорошего от послания, что ей готовит судьба, ждать не придётся. Как бы Мэдс ни не любила свой дар, ошибаться с образами, которые он ей даёт, будь они сколь угодно двусмысленными или непонятными, у неё не выходило. Не требуются настоящим прорицателям все эти толкователи и подсказки. Внутренний дар всё разложит по полочкам без каких бы то ни было подсказок.

Удар когтей в кухонное окно заставляет Малкин вздрогнуть и выпустить из рук злополучную чашку. Какие плохие новости сообщаются безо всех этих символов разбитой жизни, им предшествующих? Мадлен сдерживается, чтобы не кинуть в пернатую гостью одним из осколков, но всё же открывает окно и, пока птица важно прогуливается по кухне, наслаждаясь произведенным эффектом, собирает осколки с пола и отправляет те в мусорку. Почему-то склеивать эту чашку не хочется. Ни магией. Ни клеем. Вдруг предзнаменование тоже можно разбить? Девушка смотрит на прохаживающуюся по столу птицу и напоминает себе, что её предзнаменование уже сбылось и совершенно точно не растворится мороком в пустоте, даже если Мадлен очень сильно того пожелает.

— Ай, да черт с тобой. Давай уже сюда это письмо! — Мадлен тянет руки к сестринской сове, не задумываясь, смирилось ли её сознание с неизбежным или же лучше забрать у птицы записку да тут же отправить ту в камин, одним лишь заклинанием превращая в горстку пепла, что никому не сможет навредить. Малодушно и глупо.  — Твою ж...

Отшатнувшись назад, Мадлен хватается пальцами за край стола и словно в замедленной съемке смотрит как разбивается на мелкие осколки её любимая ваза, стоявшая на самом краю, а цветы в ней веером разлетаются по комнате, но ничего не делает, не пытается ни исправить, ни предотвратить. Смотрит как птичьи когти расцарапывают поверхность столешницы и сова, напуганная её резким вскриком и неловким движением, взмывает к потолку, оттуда роняя на Малкин мелкие перья. Мадлен на всё смотрит словно сквозь мутное стекло и толщу воды. Мадлен вдруг очень хочется, чтобы всё это было банальным сном, глупым вывертом сознания, от которого она должна вот-вот проснуться. Но даже попытка ущипнуть себя не даёт результата. Больно так же сильно, как будто всё вокруг реальность. И сердце от страха заходится так, словно сейчас разорвется на части. Мадлен чувствует на губах соль и только теперь понимает, что мутным стеклом были её собственные слёзы. Опустив взгляд к письму, что так и не выпустила из рук, Мадлен буквально заставляет себя перечитать строки, выведенные ровным сестринским почерком.

Он искал тебя в доме родителей. Не знаю, как отец сдержался, чтобы его не убить, но факт остается фактом.
Милая, будь осторожна и, пожалуйста, вернись домой. Здесь мы сможем тебя защитить.

Сцилла появляется бесшумно и, что удивительно для всей этой ситуации, почему-то своим появлением не пугает девушку, хотя казалось бы сейчас любое проявление магии способно разорвать на клочки натянутые в тончайщую струну нервы. Мадлен смотрит на эльфу усталым взглядом, лишь мысленно прося не задавать вопросов обычно довольно болтливую помощницу, но той и не требуется никаких приказов. Наскоро оглядев комнату, она старательно тянет губы в улыбку и, словно бы это утро не отличается от сотен таких же прежде, говорит о том, зачем вообще появилась. — Там покупатели пришли. У студентов Хогвартса выходной и им очень нужны ингредиенты для занятий на следующую неделю.

Мадлен похожа на сомнамбулу, каждый шаг дается с усилием и словно пронизывает иглами стопы девушки, заставляя кривить рот в безуспешной попытке справится с собой. Десять шагов из комнаты, тридцать ступеней до первого этажа, куча попыток справится с собственным лицом и с щелчком последнего засова на входе в лавку, с первым звоночком от распахнутой двери, покупателей встречает, как всем им кажется, привычная мисс Малкин, что готова каждому помочь и рассказать о том, для чего требуются те или иные ингредиенты зелий. Шум и разговоры студентов отвлекают девушку от собственных мыслей и страхов, но не вздрагивать при каждом ударе маленького колокольчика на выходит. Как Мадлен удается не уронить ни одну банку и не рассыпать очередной порошок при взвешивании загадка для неё самой. Привычка не показывать вид, привычка справляться самой, привычка держать всё в себе. Вот только взгляд Сциллы периодически жжет затылок, так что её девушка всё чаще отправляет ту к дальним полкам для помощи в поисках редких ингредиентов, а когда скрывать дрожь в пальцах, вздрагивать да злиться на чужое внимание надоедает, вовсе сама уходит из лавки, оставляя своих помощников на страже лавки. Ей нужно разнести несколько заказов. Хорошая ведь отговорка? Правда хорошая. Если не считать, что теперь её сердце просто не способно успокоиться, ведь здесь буквально десятки человек, неуловимо похожих на того, кого так сильно не хочется увидеть.

И всё же до самой ночи Мадлен бродит по маленькому городку, старательно гоня от себя мысль о том, что это выглядит как прощание. Ей ведь некуда бежать, она не сможет вернуться в дом родителей, не готова просить других людей быть ответственной за её собственную жизнь. Это так смешно, когда заставляешь себя смириться и принять собственную судьбу, а она кидает в тебя камнями, выбирая особенно крупные и острые, словно твоя жизнь чья-то глупая шутка. Мадлен замирает на углу улицы, безошибочно угадывая в толпе неуловимо похожих того самого. Как смешно поступает судьба, не оставляя даже крошечного шанса на спасение.

Мадлен бежит наверное в никуда, не представляя, где вообще можно спрятаться от самой себя, и невольно цепляясь взглядом за вывеску таверны, влетает туда не озаботившись даже приветствием. — Пожалуйста... — она не смотрит по сторонам на явно переполошенных её появлением поздних гостей "Кабаньей головы", только на Блейза, ища в его глазах ответ на ещё не заданный вопрос. — Спрячь меня, пожалуйста. — Заметил ли её Сергей или это только её воспаленное подсознание рисует их скорую страшную встречу? Распахнётся ли сейчас дверь, впуская внутрь её боль, или ей удастся спастись ещё хотя бы ненадолго? Она готова умолять, одним неловким движением руша всё то, что так долго выстраивала в своей душе, стараясь стать независимой и взрослой. — Блейз, пожалуйста.

Отредактировано Madeline Malkin (2021-10-18 11:29:05)

[indent]Сердце заходится в рваном ритме и шумит, кажется, где в горле, а не на своём законном месте. Его стук оглушает Мадлен. Даже удивительно, что никто кроме волшебницы не слышит этот грохот. Мадлен крутит в голове варианты, куда ей придется бежать, если Забини вдруг откажется или не поверит ей. Попросить хотя бы выпустить её через черный ход? Ведь возвращаться назад точно нельзя. Сергей там, за деревянной дверью на улицу, и Мэдс даже не хочется думать, её ли воспаленное сознание рисует ей образ бывшего мужа или дар видеть больше других играет с ней злую шутку, заставляя нервы звенеть струной. Мадлен смотрит в глаза Блейзу и вместе с тем сквозь него и пространство вокруг, она не замечает ни отвлекшихся на сцену посетителей трактира, ни того, какие эмоции сменяют друг друга на лице Забини. И еле удерживает себя, чтобы не шарахнуться в сторону, когда Блейз осторожно берет её под локоть.

[indent]Чужое прикосновение, наконец, заставляет её вернутся в реальность. Вернуться и задохнуться страхом, когда Блейз оборачивается к выходу. Образ вырисовывается мгновенно, и не важно, что дверь в этот миг не открывается. Мадлен уверена, что взглянув в зеркало после сегодняшнего найдется в волосах не одну седую прядь. — Иди на кухню к Матильде. Я подойду. — Мадлен находит в себе силы на еле заметный кивок и на негнущихся ногах преодолевает эти чертовы пять шагов до кухни, очень своевременно скрываясь с чужих глаз. Матильда смотрит на девушку безо всякого интереса, а Мадлен застывает соляным столбом, узнавая чужие шаги, с разбега в омут падая в казалось бы забытые воспоминания. Мадлен не оборачивается, как не оборачивалась никогда, когда Сергей возвращался из своих загулов, какой смысл видеть как просыпается монстр в том, кого ты некогда любила. Наверное это был единственный вариант протеста, который она могла себе позволить. Не повернуться. До последнего не дать увидеть страх в глазах, затапливающий её и мешающий дышать. Мэдс почти уверена, что через мгновение её распущенные волосы будут намотаны на кулак, а в лицо полетят грязные оскорбления, замешанные на алкоголе и отвратительном запахе дешевого табака. Сергей выглядел потрясающе, Сергей не позволял себе выглядеть плохо. И вместе с тем, Мадлен чувствовала рядом с ним тлетворный ничем не истребляемый запах. Он перебивал и дорогие духи и зажженные по всему дому свечи. Он просто заполнял собой комнату словно едкий газ. Так пахла ненависть и боль. И несмотря на то, что никто не дышит ей в спину, никто не пытается ничего ей сделать, Мадлен чувствует на кончике языка горечь тошноты, чувствует этот запах, хотя их с Сергеем разделает почти десяток метров.

[indent]Кружка с чем-то горячим и пахучим оказывается в руках практически незаметно, вырывая девушку из омута воспоминаний на одно короткое спасительное мгновение. Мадлен наконец обращает внимание на ведьму, живущую в "Кабаньей голове", и одним взглядом пытается показать, как благодарна за то, что её до сих пор не только не выставили за дверь, но и как-то пытаются помочь. Хотя судя по взгляду старухи позже в счете на свое имя Мадлен обязательно обнаружит пару новых строчек на десяток галеонов. Не жаль. Мадлен вслушивается в происходящее в зале, без труда вырывая из общего потока голоса Забини и Воронова. Её трясет уже не так сильно, хотя смысла в этом практически ноль, страх так плотно сросся с ней, что дрожащие пальцы перестали быть помехой в жизни. И всё же от каждого произнесенного Вороновым слова девушку словно прошивает насквозь молнией. А она ведь думала, что сумела себя пересилить и не будет вздрагивать от знакомых нот в чужом голосе. Смешно и глупо. Так же смешно, как и её попытка поверить, что выкинув Мадлен на улицу, Сергей не придет однажды проверить, как там она без него умирает. Ведь должна умирать. Должна скулить и проситься обратно, а не пытаться жить дальше. Это в его планы не вписывалось.

[indent]Во всяком случае на время Сергей отступает. Мадлен понимает это по взгляду Забини, который он бросает на девушку только переступив порог кухни, а потом просит Матильду подменить его на баре. Мадлен хочется расплакаться и засмеяться одновременно. Хочется вновь упасть в ту истерику, что однажды случилась с ней, когда волшебница перестала различать какие-либо краски в мире и была абсолютно уверена, что сломается и умрет через мгновение. Тогда стало легко. Так легко умирать. А вот все эти боль, страх, отчаяние, они ни к чему хорошему ведь ни ведут. Они медленно тонкими нитями высасывают из неё жизнь и и прядут её саван. Стоит ли держаться?

[indent]— Расскажешь? — Мэдс мнёт в руках сигарету, силясь улыбнуться, и пытается хотя бы в голове подобрать подходящие слова. Отмахнуться от Блейза дурацким "Не твое дело" не выйдет, она сама сделала так, что это стало его делом, она сама пришла к нему, потому что ей больше некуда было пойти. И как вообще до сих пор получалось обманывать себя, что у неё есть куда идти до этого дня? Как она могла сама себе верить в том, что у неё всё в порядке, если в итоге никого ближе старого знакомого, с которым самые близкие отношения их связывали на последнем курсе школы, никого не оказалось. Мадлен чиркает зажигалкой, найденной в кармане юбки, и выпускает в потолок дым вместе с остатками собственного достоинства, или как там это должно называться, если бы у Малкин оно было. Девушка оседает на пол и поднимает на Забини полный боли и нездорового энтузиазма взгляд. — Надеюсь, что знакомство вышло не очень приятным, но тут уж ничего не поделаешь. Мой бывший муж. Сергей Воронов. Сотрудник Министерства Магии на посту аврора или тренера в Аврорате, я сейчас уже и не знаю, чем точно этот подонок занимается. Мой кошмар на протяжении нескольких лет. Моя причина жить на чердаке собственной лавки и спать с кинжалом под подушкой. С его подготовкой своей палочке я в этом вопросе больше не доверяю. Насколько подробно тебе хочется узнать всю эту историю? — Мадлен смаргивает слезы и зло трет раскрасневшиеся глаза. Она ведь может выполнить хотя бы одно обещание самой себе? Она ведь может хотя бы здесь перед Блейзом не реветь в голос от накрывающего её ужаса? Хоть какие-то крохи гордости в этом теле ведь должны быть?

[indent]Тонкая струйка дыма протягивается нитью от руки к потолку и растворяется в проеме раскрытого окна, словно торопится покинуть неуютное место душа девушки, каменным изваянием застывшей на полу. Мадлен взглядом скользит по протянутой линии следом выпуская в воздух ещё одно облачко дыма и делает очередную затяжку. В молчании так удобно курить и не думать. В молчании слишком удобно, так что в него хочется завернуться и не решать ничего. Абсолютно. И всё же волшебница продолжает говорить. Рассказывает чуть больше, пока Блейз ещё не отреагировал и не закрылся за непроницаемой стеной "просто знакомый". Она видит как ему неуютно от её слов, неуютно просто от того, что она вообще говорит, но какая-то сила всё ещё удерживает его от вежливого "понятно", после произнесения которого Малкин обязана будет заткнуться, встать с холодного пола и исчезнуть. Желательно из жизни.

[indent] — Блядство, — четко и очень ёмко. Мадлен усмехается нотам в его голосе и прикрывает глаза, чтобы очередная волна (слов? истерики?) не подкатила к горлу. Она итак сказала слишком много. Мэдс старается не смотреть на чужое лицо, старается не ловить отражения чужих эмоций, врёт себе, что только бросила взгляд, и жадно вглядывается, отыскивая разительные отличия между Забини и бывшим мужем. Блейз ведь однажды приходил к ней, приносил свою юношескую любовь в руках и раскрывал перед ней душу. Что мешало ей тогда влюбиться в него? Что мешало выбрать нормального парня, а не то, что выбрала она? В груди зарождается какой-то совсем не женский смех, скорее даже вороний клёкот, кажется отголоски почти прошедшей истерики, но Мадлен сдерживается и лишь ядовито улыбается, тут же пряча эту улыбку за очередной, последней затяжкой. Блейзу нравилась её независимость и взрослость. Ему нравилось то, что она была для него недоступна. И если бы в сценарии их жизней были вписаны общие сцены, они бы давно разбежались, пресытившись полученным. Мадлен не настолько верит в сказки, чтобы принять за чистую монету подростковую влюбленность. И даже теперь не желает проверять, насколько хорошо они бы смотрелись вместе.

[indent]На предложение выпить Мадлен реагирует, кажется, чересчур остро, чувствует, как что-то щелкает в челюсти, когда начинает активно кивать в ответ на предложение Блейза. — О нет, говорить о моей жизни под огневиски весь вечер я не намерена. Хватит с тебя услышанного. — девушка принимает чужой платок, стирая собравшиеся в уголках глаз слёзы и лучезарно улыбается, подавая руку, чтобы ей помогли подняться. — Он не станет куда-либо вламываться. — говорит тихо, но уверенности в голосе Мадлен полным полно; она прекрасно знает, что Сергей никогда не пожертвует своей репутацией, чтобы дотянуться до неё, не станет устраивать сцен на людях, не ударит даже. — В нашей семье истеричкой считалась я, а не он. Он холодный, уверенный и очень мужественный. Я кричащая и вечно заламывающая руки. Он только успокаивал меня на людях. Иногда пощечинами. Ну а как с истеричками разговаривать, правда ведь? — Мадлен считает важным пояснить происходящее, но и её саму передергивает от сказанных слов и в глазах Блейза, кажется, проскальзывают совсем не добрые искры. — Я бы предпочла перебраться в твой дом скорее потому, что я никогда в жизни не получала подобного предложения, грех отказываться. Ну и сидеть в зале, где на меня будут косится десятки глаз, меня не очень прельщает. А тут... — Мадлен оглядывает кухню более осмысленным взглядом, понимая, что её в момент прихода сюда могли бы и в шкаф запихнуть, она бы не заметила разницы. — Извини уж, но полы тут не очень удобны. Я за эти минуты успела себе всё отсидеть, а уж при наличии хорошего алкоголя предпочту упасть на что-нибудь поудобнее.

[indent]Мадлен чувствует себя выжатой словно лимон и не уверена, что вообще способна на долгие разговоры, но идти к себе домой, где под дверьми тебя будут ждать с распростертыми объятиями железной девы, девушке хочется ещё меньше. — Но предлагаю выйти отсюда через второй вход. Не хочу, чтобы он вдруг решил, что тебя со мной что-то связывает. Я не знаю, что он может подумать, придумать и решить в своей голове. Тебе эти проблемы точно ни к чему. — девушка трёт виски, сбрасывая остатки напряжения, и внимательно смотрит на Блейза. Её затапливает чувство стыда за то, что она уже выставила себя перед парнем такой дурой, и ужасно хочется сбежать и спрятаться ото всего мира то ли под юбкой у матери то ли в каком-нибудь богом забытом городе на краю вселенной, но, наверное, хуже уже стать не может. И теперь с этого дна ей нужно попытаться выкарабкаться, нужно попробовать удержать эти нити, что протянулись от неё к свету, в ореоле которого для неё сейчас стоит Блейз. И Мадлен делает шаг вперед, улыбается под чужим взглядом очень неуверенно, но достаточно искренне, чтобы успокоить Забини. — Показывай свой дом. Всю жизнь мечтала увидеть как живут богатенькие мальчики.

Отредактировано Madeline Malkin (2021-11-30 10:40:21)