гермиона грейнджер входит в кабинет на втором уровне как раз в тот момент, когда бой часов оповещает работников о начале рабочего дня. порой она подолгу всматривается в горизонт, ожидая чего-то совершенно дикого для мирного времени. она ждёт чёрную копоть, дымовую завесу. вслушивается в тишину. только какой-то странный осадок глубоко в душе. на самом кончике языка. она слишком долго строила в себе балку, отлитую сталью и бронзой, сверху покрытой чёрным золотом. она слишком долго уделяла времени этому стержню изнутри себя, но оказалось, что к некоторым вещам, даже будучи сильной, невозможно привыкнуть. слова врачей / целителей о том, что у неё лейкемия, острым лезвием прошлись по сердцу. на секунду замешкавшись, она посчитала это шуткой, но спустя момент поняла, что это по-настоящему. не представляла, что её ждёт. но в то же время отчётливо понимала, что всё не будет, как прежде. каждое утро перед тем как подняться с кровати, шатенка выкуривала три-четыре сигареты и начинала каждый новый день не завтраком, а зельями, которые с ночи стояли на её тумбочке. уже две недели девушка жила на них.
гермионе кажется, что она всегда была такой разрушенной; девушка, чью судьбу в крошечные пылинки стирает случайность. она, право, горькую пилюлю истины глотает слишком поздно. будучи повязанной не обязательствами, а чем-то куда более страшным. когда-то мама говорила, что её девочка сильная, она справится, но каждая сила рано или поздно иссякает — и больше нет той девочки. волшебница просто надеется, что от огня где-то там за рёбрами, она однажды вся выгорит. выжжет саму себя, пепелище останется одно и не будет уже так больно. не будет драть и ломать. не будет осыпаться осколками окровавленными куда-то себе же под ноги.
шатенка научилась лгать не просто хорошо, грейнджер делает это так потрясающе и просто, что никто бы никогда не увидел её вранья, как бы не старался разобрать мешанину её речей. её слова льются мёдом, пока она сама улыбается; улыбка — залог расположения. жаль только, что сквозь улыбку будет видна боль, неотъемлемо поселившаяся в её жизни.
так бы она и провела свой очередной день, в бумажной волоките и сожалениях, если бы не письмо давней подруги, принесённое совой. отблагодарив птицу куском печенья, лежавшего у неё в вазочке на столе, гермиона принялась за чтение. луна сквозь эти строки казалась такой родной. она ведь понимает всё, но когда она об этом говорит? верно. ни разу. волшебница любила слушать странные фразы подруги, смысл которых мог доходить очень и очень долго, но и позволял ненадолго забыться. быть может, ей стоит-таки выкинуть дурные мысли и принять приглашение лавгуд, тем более, что они не виделись довольно давно.
гермиона, как обычно задержавшаяся на работе, стояла в коридоре и нервно курила вторую по счёту сигарету, снова раскашлялась и наконец-то расхохоталась. смех выходил из её груди неровными толчками, будто она задыхалась булькающими хрипами. вместо ужина девушке нужно было принять зелья и лишь после, заскочив по пути в небольшую кондитерскую, она трансгрессировала по указанному адресу.
жилой район хогсмида, несмотря на ранее время, почти спал, погружённый в ленивую дремлющую негу. спал полностью, без остатка. кроме одной-единственной палатки неподалёку. повсюду росли цветы, и их было не сосчитать: кусты с капризными красными розами, клумбы с неприхотливыми жёлтыми тюльпанами, кусты и клумбы, клумбы и кусты. будто какой-то травяной великан набрал в руки пригоршни флоксов, васильков и ромашек, а потом рассыпал неуклюже по всему саду, словно застелил необыкновенно красочный ковёр.
к самому укрытию луны вела тонкая песочно-жёлтая дорожка; тёплый сухой ветер трепал зеленеющие яркие кусты с большими розовыми цветами. в глубине послышались возня, тихие голоса и громкие подпрыгивающие шаги, будто кто-то очень спешил. гермиона улыбалась — улыбка шла рябью по её бледному лицу. и, в конце концов, лгала она преотлично. даже если сама же в свою ложь не верила.
— моя дорогая, как же я рада тебя видеть. с каждой нашей встречей ты всё хорошеешь и хорошеешь словно самый изысканный цветок, — гермиона вытянула руки вперёд и обняла подругу. они помялись ещё пару минут — в тихом уютном молчании, в тёплом нежном полуобъятии, задумчивые и немножко взволнованные. волшебница отпрянула первой, неловко покачнувшись. — прости, что не отправила сову с ответом, совсем уже погрязла в отчётах министерства. ты же знаешь, какой трудоголичкой я могу быть, верно? но зато я принесла нам необычайно вкусный лимонный тортик с меренгой.
