i like when you take control,
even you know that you don't own me
i'll play the role, i'll be your animal
[indent]Странное предчувствие витало в воздухе со вчерашнего дня, с каждой секундой становясь все более отчетливым. Что-то тяжелое и неизбежное, как лиловый грозовой фронт, надвигающийся на беспечную деревушку из соломенных хижин. Сметёт ли их ветром, смоет дождем или обнимет пламенем яркой вспышки молнии - исход один. Зрелище неотвратимо впечатляющее, если не боишься грозы. Феликс не боялся.
[indent]Отголосками на периферии сознания разрасталось чувство, рожденное придуманными воспоминаниями. Будто маленьким мальчиком ждешь своей очереди на карусель и томление сжимается в камень на дне живота, жжет и не дает удержаться на месте. Внешне оно не находило и единого отражения, но приятно грело зияющую внутри пустоту.
[indent]Одно было плохо - терпение не входило в число благодетелей Феликса Вагнера.
[indent]Со вчерашнего дня волшебник был перманентно напряжен и ни на чём толком не мог остановить внимания. Предчувствие не позволяло сосредоточиться. Даже утреннее бритье не заладилось, оставляя на память о себе крошечные и досадливые порезы. До очарования мальчишеские в его-то возрасте. Большую часть времени Вагнер всматривался в серую пастораль деревенской улицы, безотчетно поглаживая незримые кандалы. Всматривался и пытался угадать, откуда придет буря? Не сказать, что его действительно это волновало, просто было интересно. Достаточно редкое явление. Феликс пытался занять себя чтением, но буквы растворялись в плотном сером тумане - неизменном спутнике старой недоброй Англии - в слова не превращаясь. В груди разрасталось жгучие раздражение и чтобы не дать ему хода приходилось возвращаться к утомительным дыхательным практикам.
[indent]Сначала мужчина думал на визит Арбитров - по обтянутому кожей черепу метра Константина он уже успел затосковать, больно слог волшебника был приятен, да и импульсивная глупость юного Каина изрядно веселила. Только они обычно не заставляли себя долго ждать, находя для своего явления удобный предлог в любом пустяков чихе. Как назло Вагнер не чихал и в его изощренном понимании мира это можно было счесть за флирт.
[indent]Разглядывая скудные остатки кофейной гущи на дне белёсого фарфора, он грешным делом решил, что скромную книжную обитель мог посетить Александр и широко улыбнулся, отставляя пустое в сторону. В своей самодостаточности младшей Вагнер не мог похвастаться ни вниманием, ни заботой, и в том был слишком похож на отца. Перебирать зерна от плевел больше не имело смысла.
[indent]С востока. Гроза придет с востока. С осознания этого наконец-то начинается настоящее "сейчас".
[indent]Шелковые касания распахнутой сорочки приятно холодят тело. Феликс закатывает рукава, привычным жестом запирает щеколды магического замка на входе, заставляя проявиться ореховую строгость готического шрифта. На случай, если кому-то из жителей Хогсмида потребуется объяснение, почему им сегодня не рады, есть загадочное слово "переучет" и пустые глазницы старого дома. В затянувшемся молчании Арбитров было свое очарование и с его стороны было крайне не вежливо эту игру прерывать. Если случайный свидетель даст им основания наведаться к Вагнеру, он действительно будет сожалеть. Ни к чему этим добрым людям такие проблемы. После них костей уже не соберешь. Мужчина тихо смеется себе под нос. Неужели ты к ним привязался, дружище?
[indent]С возрастом даже драконы становятся сентиментальны. И живут после этого совсем не долго.
[indent]Феликс топит зачатки эмоций в вязком дёгте тени, оставляя красивому лицу мягкость безразличия. Босые ноги бесшумно ступают по деревянному полу, вальяжно сокращая расстояние до неизбежного. Где-то глубоко внутри он позволяет себе на секунду расстроиться от того, что может ошибаться. Это чувство проходит по нутру неприятной дрожью, корябает звоном фальшивой ноты, не оставляя осадка. Он слишком хорошо знает эту женщину для того, чтобы ошибаться.
[indent]Нарочито медленно Вагнер срывает с зеркал тяжелые портьеры. Перекрестье их молчаливо и холодный полумрак комнаты дарит ему спокойствие. Мужчина замирает у разбитой рамы, хмуро вглядываясь в почерневший от времени подрамник. Как-то досадно, но ничего не отзывается. Ни воспоминания, ни горечь осознания. И всё-таки что-то заставляет его задержаться на сломанном зеркале. Пустота - верная спутница, что каждую ночь ложится с ним в постель и просыпается с первыми лучами солнца. Одиночество, её сестра, ревностно буравит взглядом спину.
[indent]- Ты ведь и сама знаешь, что рано или поздно со всем приходится прощаться, - ласково говорит Феликс своим приведениям и чувствует, как отзывается зеркальная гладь по правую руку. Он никогда бы не подумал, что его долгожданная гостья тоже отравлена ревностью и не может позволить присутствия другой женщины. Это по-своему приятно - столько воды ушло, но она как и прежде открывается с новых сторон своей многогранной непостяжимости. Плечи расправляются, осанка становится мрамором.
[indent]- Не думал, что последний Юсупов окажется таким мягкотелым, - в холодном шепоте сродни слабому сквозняку скользит наигранное разочарование. На губах, перечеркнутых старым шрамом играет улыбка. Мужчина складывает руки в замок, обнажая барельеф узора вен, и насмешливо поднимает подбородок, - я настоятельно рекомендовал ему не пускать тебя. Видимо, наш юный друг предпочитает учиться на собственных ошибках. Потешь мое любопытство, как сильно он сейчас об этом жалеет?
[indent]Черные глаза целятся строго в души, но Вагнеру для этого даже не приходится поворачивать головы. За спиной, точно змеи на зов заклинателя, сползаются тени, обретая острые очертания драконьих крыльев - иллюзии рассыпаются крошевом весеннего снега.
[indent]- Давно не виделись, Ариса.

почему мне так нравится то, что меня разрушает?

[indent]Вагнер уводит подбородок в сторону, размыкая их мимолетную связь - не резко, но вместе с тем так жестко, то самому становится некомфортно. Он не спешит сближаться, не торопиться показать своего расположения не потому, что наказывает, а потому, что не знает. В груди что-то скребётся, что-то нашептывает ответы, но дракон не слышит, не чувствует.

[indent]- Таковая моя слабость - переоценивать мальчишек, - его плечи безмятежно поднимаются и опускаются, губы кривятся в наигранном недоумении. Точно он сам не понимает, за что ему этот недостаток? Да и недостаток ли это? Феликс пытается вспомнить лицо последнего, ставшего ступенью к тому, чтобы найти её когда-то давным-давно, но угловатые очертания ускользают. Кажется, у него были голубые глаза, но желтые воды Темзы искажают бледный образ, подчеркивая синяки и оттеняя кости. Димитрий или Димитрис? Мужчина прищелкивает языком, будто пытается распробовать имена на вкус, найти правильное. Хмурит брови, отбрасывая тщетные попытки. Ему хочется не помнить, это удобно. Всякий раз, как они с Арисой затевают свои игры, кто-то умирает, какой смысл привязываться к образам давно минувших дней? Они всё копятся, копятся, копятся, захламляя память, не давая мысли протолкнуться в паутине. Дракон морщит нос, отмахиваясь от наваждения.

[indent]- Если Арбитры хотят жить, - медленно произносит он, лениво скользя взглядом по точенному женскому стану, который так удачно подчеркивают дорогие ткани кимоно, - мне не следует выходить на улицу. Как говорил один добряк- не допускать ошибку. Надеюсь, не сильно тебя огорчил.

[indent]В его голосе нет сожаления, в нём звенит закаленная сталь. Как нет и секундной надежды на то, что в эмоциональном спектре лисицы может заваляться какое-то там огорчение. Более изящного способа сказать, что не все вселенные вращаются вокруг её оси у дракона в запасе не находится. Он шумно выдыхает, отмечая, как резко меняется воздух. Гроза уже совсем близко и скоро небо расколет по полам рванным шрамом первой молнии. Или сначала придёт гром? Феликс хмурится, пытаясь припомнить порядок, заложенный природой, но в памяти не находится ответа. Он смутно припоминает, что можно считать секунды после одного до второго и определить, где будет эпицентр бури, но это воспоминание такое зыбкое, как сизый дым в предрассветный час - стоит к нему прикоснуться мыслью, как тот спешит исчезнуть, оставляя после себя тоскливое послевкусие.

[indent]- Надолго в наших краях или чая предлагать не стоит? - кицуне водит вокруг него хороводы взгляда. Такая живая, текучая, будто вода, в контрасте его неподвижности вновь кажется любопытной, как в их первую встречу. Пытается ресницами поймать перемены его настроения и Вагнер довольно улыбается отмечая, как резко уголки её губ ползут вверх, обнажая очаровательный жемчуг острых зубок. Грозная. Мужчина глухо смеется, тени отступают, становясь единым целым с тревожной атмосферой. Очень хочется коснуться её фарфорового подбородка подушечкой пальца. Ухватить за загривок, сжимая тонкую кожу до боли, прижать к себе, жадно опаляя дыханием. Утянуть в своё болото, клокочущие дёгтем и дымом кострища. Сделать грязной.

[indent]Мужчина снова смеется, разбивая своё оцепенение небрежным движением ладони, тыльной стороной утирая холодный нос. Он точно выдержал неписаный этикет, о котором все знают, но предпочитают молчать, дав женщине достаточно времени для того, чтобы изучить себя, как она позволила ему это сделать. Смотри, Феликс-кун, чем пытаешься пренебречь.

[indent]- Дивно выглядишь, - признает дракон, по негласному правилу склоняясь в вежливом поклоне. Не достаточно глубоком, как она того заслуживает. Всё еще холодном, как  всё вокруг, - Пойдём, в ногах правды нет.

[indent]Бесшумно он огибает желанную женщину, не касаясь больше её взглядом. Краем ухо он слышит каждое её движение, знает, что кицуне проследует за ним и лишь гадает, осмелиться ли она напасть? Задеть обидчика сталью когтей, заставив кровью расплатиться за недостаточное почтение. Феликс и сам знает, что ведет себе по-скотски, но он слишком долго ждал её для того, чтобы отказать себе в таком удовольствии, как её негодование. Закипающая злость будоражит, приятно щекочет омертвевшие нервы, вдыхая в них жизнь. Ему хотелось бы признать, что научился жить без неё, но привык быть с собой честным. Сподобился, на старости лет.

[indent]Не научился. И никогда не научится. До сих пор слышит её сердце по ночам. Такое, разве что, могила исправит, но до этого еще ой как не скоро. Они же постарались.

[indent]Вагнер позволяет дневному свету окутать себя молочной дымкой. Дом оживает под весом их шагов, заполняется ароматами сандала и белого чая. Мужчина небрежным жестом поднимает деревянную крышку рабочей столешницы, оказываясь в окружении привычного островка. Более тонким жестом приманивает глиняный чайничек и подставку, бросает через плечо, будто бы невзначай. Будто бы к слову приходится:

[indent]- Навестила Эминеску или сразу в Ленинград?