— школьники, значит, пропадают? — гномы, равно как и люди, не имеют свойства меняться: садовые в норе ровно с той же прытью выбегают на звуки переполоха, сами буквально прыгая в руки; джиневру, ныне поттер, порой посещают мысли, что на самом деле мелким вредителям даже нравится происходящее, нечто вроде аттракциона для них полёт через ограду — ещё бы, что волшебнику ограждение, то садовому гному государственная граница, масштабы-то почти те же, что при сравнении сейфов поттеров и уизли. кстати о поттерах. девушка планировала выбросить мужа из головы, разве не должна цели помочь работа в саду? — школьники!

казалось, что запас её злости надёжно уже иссяк, ведь время лечит, жизнь несётся вперёд, а гарри спокойно переупрямит грифона, значит джинни хватило бы возможностей рационализировать что угодно — тоже своего рода спорт. увы, хватило одной искры; после неё остановить поток возмущения было уже невозможно.

— а то, что у тебя... между прочим... сын? — гномы определённо помогают делу — летают они всё так же легко, особенно если как следует раскрутить. после понуро бредут в закат, чем бесят ещё сильнее, ведь и у поттера, если придавить его как следует чувством вины, фигура точно такая, а джинни сейчас совершенно не хочется его жалеть. или себя. или терзаться укусами совести, если на то пошло, она маме помогает, никак не рефлексирует, — ползунок! какой пример...  с братьями было легче, особенно регулярно занимаясь. сейчас же она сбивается с дыхания быстрее, чем успевает произнести имя отпрыска, но не сдаётся, — ты ему подаёшь, идиот? что можно бросать любимую женщину с ребёнком ради школьниц?! тоже мне величайший волшебник столетия!

очередной коренастый злодей вылетает за ограду головой вперёд, с сырым чавканьем приземляясь прямо в грязь, а волшебница склоняется над жиденькими остатками позднецветов, уперев ладони в бёдра и пробует отдышаться — дерёт горло, а стекающий по лицу пот клеит к вискам мелкие пряди вылезших из тугого пучка волос и щиплет глаза. стирая его со лба, девушка не обращает внимания на вывоженную в земле перчатку. потом замечает рассматривающего её с раскрытым ртом гнома, замершего прямо у сапога.

гнома отчаянно хочется пнуть, что неспортивно. собственно, именно это гнома и спасает — но не от полёта. всё же первое правило садовода землю заготовить с осени.

дом её детства пахнет воспоминаниями, детским смехом и влажной землёй. эхом от прежнего шума, немного пылью и гораздо больше едой, нежели чем угодно ещё. солнцем тоже, всегда — даже сейчас, прищурив чуть ресницы и подняв лицо к небу, девушка может увидеть радугу, так ощущается послевкусие счастья? гарри здесь тоже когда-то нравилось, джинни даже думала одно время, что он хотел бы себе похожее. только за спиной не раздаются голоса братьев — все разошлись по своим домам, повзрослев. новый же дом словно новая жизнь, забраться в неё родным гораздо сложнее, в этом наверно и смысл; их нора, многоэтажное лоскутное чудовище, могла вместить всех словно отдельный крошечный мир, и всё же требовалось из него вырасти. покинуть, как в своё время хогвартс.

вспомнив про школу, девушка кривится.

в детстве было иначе. в детстве из приличного занятия благочестивых волшебников (избавление сада от садовых гномов можно назвать честной работой, почти на одном уровне с борьбой с тёмными магами) уборку они превращали в жаркое соревнование, по крайней мере пока не замечала мама. сегодня завершение его дрожит на кончиках ресниц чувством вины, ведь вовсе не джинни, устроившей в школе на первом курсе террор, злиться на мужа за попытку вмешаться в очередную беду. не ей, отнюдь. её же теперь даже некому упрекнуть.

— ты ведь не думаешь в самом деле, что гарри позволит себе подобное? — впрочем, может быть не стоит забывать о наличии даже в расположенной на отшибе норе заинтересованных слушателей.

здесь почти кажется, что время остановилось. старше родители и гораздо тише родственный гвалт, да внуки вместо детей, а джинни, помогая матери на кухне, может воспользоваться волшебной палочкой и не нуждается в табурете, чтобы куда-либо дотянуться. теперь некогда безусловно надёжный дом ей безнадёжно мал, особенно под суровым родительским взглядом. кто бы подсказал, как объяснить миссис уизли ситуацию. в любом случае без упоминания старших братьев не обойдётся.

— давай не здесь, мама, — зная её темперамент, взрыва не предотвратить. дальше по накатанной: с тянущей спиной девушка поднимается по крыльцу, избавляется от сапог, краем глаза замечает отражение, — действительно, потенциальная измена мужа куда важнее того, что я чумазая как джеймс после овощного пюре.

кухня в самом деле подходит для важных переговоров — здесь можно попробовать утопиться в процессе умывания, если предварительно не утонешь в нотациях. обиднее всего то, что большую часть аргументов джиневра слышала уже у себя в голове, не единожды, но сейчас, произносимые близким человеком, они забираются под кожу выводком саламандр и жарят.

— предлагаешь мне врать? — и пускают искры.

— ты перебралась к родителям из-за ссоры с мужем — нам как будто не врёшь?

— «уверена, тебе только кажется, милая. гарри хороший мальчик. потерпи немного, конечно ему тяжело». ты не могла хотя бы подумать о том, чтобы выбрать мою сторону?

— значит я должна возненавидеть твой шанс на хорошую жизнь!

— с биллом тебе это не помешало. хотя погоди, ведь и тогда ты занимала вовсе не его сторону.

искрам нужно лишь подходящее топливо. объяснить бы, что надеялся отвлечься и не хотел беспокоить, да поздно. родительский дом она покидает через полчаса, едва собрав сыновьи вещи, встрёпанная словно курица после неудачной попытки отлова и только-только выбравшаяся из рабочей одежды в платье. на гриммо оставаться не хочется, тем не менее среди многообразия мест для посещения наиболее привлекательным кажется хогвартс, — «знаешь, любовь моя, мама нашла решение для нашей маленькой проблемы. чтобы у меня не было времени на глупые мысли, нам нужна ещё пара детей, правда гениально? или поговори со мной, кроффлом тебя по башке. устроить бы сцену в духе молли уизли», — следовательно именно его нужно закинуть в самый конец списка — муж всё-таки работает, ни к чему его позорить. подплавленные нервы, тем не менее, требуют гордо уклониться от здравого смысла.

помог бы джордж, если бы оставлять с ним ребёнка младше года не грозило ранней сединой, рон занят, чарли далеко, к биллу совестно, гермиона, луна и даже невилл — в хогвартсе. пару минут девушка думает о хагриде, после чего перемещается в хогсмид — перси не будет задавать вопросов, особенно если состроить горестную гримаску. ответственный, но ненавязчивый, удивительная смесь. не стоит и сомневаться, что хозяйку его квартиры джинни будет способна очаровать, чтобы дождаться, даже если брата не окажется дома. она и не замечает, как пенящееся внутри волнение сменяется предвкушением.

— добрый день! — и хозяйка у перси — чудо чудное. смотрит поначалу на посетительницу странно, словно заподозрив во внебрачной связи с жильцом, но признаёт быстро, всё же сложно не узнать ещё одну уизли. даже вручает тарелку с печеньем, — ох, у него наверняка и перекусить нечего? спасибо большое!

это же перси. он нверняка настолько пропал для жизни после смены работы, что, не помни о важности первого впечатления, потерял бы и расчёску. проблема только в том, что держать сумку с вещами, ребёнка и тарелку, либо ребёнка, волшебную палочку и тарелку, одновременно направляя сумку с вещами при помощи заклинания, довольно неудобно. значит, когда на оклик хозяйки снизу никто не появляется, можно постучать в дверь каблуком.

— перси, пожалуйста? — печенье конечно же улыбается джеймсу самой аппетитной из возможных улыбок, чем немало беспокоит молодую маму, — у меня заняты руки. если ты не откроешь дверь через пару минут, может произойти катастрофа.