[indent]Сколько Грейнджер нужно, чтобы испортить день одному Забини? Как оказалось, вполне достаточно одной. И не то, чтобы формула не была универсальна для всех волшебников, как рецепт бодрящего зелья или же тошнотного порошка, нет. Просто Блейз, по жизни грациозно шествовавший в ореоле своей исключительности (ему так madre говорила, а эта прекрасная женщина не может врать), как-то не задумывался, что с широкой публикой его может связывать еще одна общая аксиома - если Гермиона Грейнджер вознамерилась вас, с позволения сказать, "достать" - будьте уверены, что она это сделает. А с другой стороны, в его не безоблачной жизни ранее не находилось подходящего случая эту аксиому рассмотреть, под магическими стеклами повертеть, на запятые, ударения и интонации разобрать, ведь как-то исторически сложилось, что с отличницей-гриффиндоркой сам Забини практически не пересекался. Центром интереса, катализатором реакции или первопричиной совершаемых действий Золотого трио всегда оказывался Малфой. 

[indent]Впрочем... Пока никто и не говорил, что сейчас положение дел поменялось (от мысли этой, мелькнувшей мантикорьим хвостом меж бурелома Запретного леса, кончики ушей коротко щиплет жаром, и Блейз недовольно поджимает губы).

[indent]В своем незавидном положении объекта интереса целеустремленной и неотвратимой, как непростительное, Гермионы, Забини в действительности успевает совершенно немногое - отметить взъяренную бледность точеного личика, словно на белом снегу вскипела кровь, да хват напряженных пальцев на палочке, лишенный всяческой изысканности, но положительно эффективный в бою. "В "бою"?" - мозг Блейза ухватывается за эту неожиданную ассоциацию, привычно прокручивает, дергает за расходящиеся от нее в разные стороны ниточки вероятных последствий. И, резюмировав то, что со всей своей исключительностью и глубокими познаниями в зельях, ритуалистике и проклятьях, он, Блейз Дамиано Забини, в сложившейся ситуации совершенно ничего магически не сможет сделать с героиней Войны, обращается к вопросам более интересным. Например о том, как и чем же он заслужил такие впечатляющие виды.

[indent]В памяти как-то сама собой всплывает укрытая тайнами и предосторожностями сегодняшняя встреча с ушлым гоблином-контрабандистом (или вернее с его исчезательным шкафом), а также несколько... Скажем так, не самых поощряемых магической правоохранительной системой Британии, но бесспорно эффективных и ужасно дорогих "вещиц", которые волшебник приобрел после продуктивной встречи. «Что ж, теория вероятная.» По красиво очерченным губам парня как-то сама по себе змеится легкая, во всех отношениях светская и приятная, улыбка. Он плавно, чтобы не спровоцировать Гермиону на лишние подозрения и реакции, ведет рукой, открывая дверь его дома шире для нее. А после просто опускает руки вдоль тела в расслабленной позе. Словно конец палочки Грейнджер не был обращен к нему, словно слизеринец всего лишь проявляет минимально необходимое и привитое ему с молоком матери аристократическое воспитание в отношении совершенно не_необходимого в его доме гостя.

[indent]- Грейнджер, какой сюрприз, - Тянет с выверенной взвесью удивления, настороженности и снисходительной сухости в голосе, делая небольшой шаг назад в коридор. Уже без мантии, в черной рубашке, рукава которой закатаны до локтей, с еще чуть влажными после недавнего пребывания на улице волосами. Он выглядит расслабленно. Даже как-то почти по-домашнему. - Чем обязан?

[indent]Правильный ответ, конечно же - "ничем". За такой и пять очкам Слизерину не жалко. Но что-то подсказывало Блейзу, что у "профессора Грейнджер" на сей счет были совершенно свое мнение. Вопрос сейчас был только в том, сочтет ли она необходимым его сообщить брюнету.

[indent]Первым сквозь маску аристократичного безразличия пробивается удивление. Краткое, как вспышка неудачного и очень слабого заклинания. Светом своим оно выхватывает с радужки почти-черных глаз понимание и…раздражение. Брюнет невольно закатывает глаза и ведет плечом, словно сбрасывая ладонь кого-то, кто не имел (по мнению Забини) ни малейших оснований к нему прикасаться. Засовывает руки в карманы брюк, меняя вежливо-дружелюбную улыбку на скептичную усмешку. Ведь, конечно. Если в  исходных задачи есть проблема, гриффиндорец и слизеринец, то гриффиндорец точно будет подозревать слизеринца. Похоже, он все-таки проспорил Пэнси несколько галеонов.

[indent]«И тебе добрый день, Гермиона. Как мои дела? О, благодарю, весьма недурно. Наконец-то, возможно, сдвинусь с мертвой точки в одном очень важном для меня вопросе, которым я занимаюсь уже порядка года. Что-что? Нет, не волнуйся, ничего предосудительного, и все под контролем. Помощь мне пока не нужна, но спасибо, что предложила. Чаю?» - вот как-то так мог сложиться их диалог, если бы Гермиона не пыталась взять ситуацию «за рога» прямо с порога. Что очень не понравилось Блейзу. В конце-то концов, он не Венгерский хвосторог и рогов у него, насколько он знал, не было. Да и они с Грейнджер не в тех отношениях, чтобы она могла его за что-то там хватать.

[indent]Слова ее подобны улью-гнездовью пикси. Внешне, вроде бы, не такие уж и большие, но полнятся таким количеством немотивированной и бессмысленной агрессии, деятельной ошибочности и вольных допущений, что остается только диву даваться. С чего бы начать?.. «Расскажи мне» - вот еще – «друг любезный» - нет, Блейз прекрасно помнит недавний вечер в компании двух третей Золотого трио, помнит и что после него все даже остались живы и почти_целы, но…друг? Серьезно? – «зачем тебе вести сомнительные связи?» - о, ну это даже мило, такая забота, но тут ведь как…у каждого свое понятие сомнительных связей. Блейз вот считал, что не девушке, встречавшейся с Уизелом, говорить о сомнительных связях. – «и заглядывать в Лютный переулок?» - и снова мимо, мисс Грейнджер, исчезательные шкафы работают не так и «заглядывать» по адресам месторасположения второго шкафа не позволяют.

[indent]Да и если бы Блейз в действительности «заглянул» на пару минут в Лютный, то выглядел бы он сейчас совершенно иначе. Например.., - внимание волшебника вежливо-прохладное, с легким послевкусием аристократического безразличия, оно прокатывается по чертам ее каплями осеннего дождя, задерживается на едва обозначенных под глазами тенях, подрагивающих бледно-синеющих от холода губах, напряженным в попытке унять дрожь плечам. – ..не сильно более паршиво, чем ты, Грейнджер.

[indent]- Я не был в Лютном, - Блейз откладывает на потом всю патетику о том, что если Лютный существует, то это кому-нибудь нужно, а значит, чего бы в него не «заглядывать». Вдруг расстроится? Обидится. Потом вот так вот беспочвенно палочкой угрожать будет, целясь в центр мерно вздымающейся в спокойном дыхании груди. Начинает с простой и неоспоримой истины, которую столь уверенно сказал бы и под Сывороткой Правды, и под круцио. Так сказать, для начала светского диалога. – И уточни, пожалуйста, о каких стандартах «скользкой дорожки» мы говорим? По шкале от обще-европейских стандартов магической безопасности до твоего выбора спутников?

[indent]Забини удивленно вскидывает брови, а на лице его отражается что-то среднее между "я? паясничать?", "ты головой сколько раз билась, Грейнджер?" и "совсем страх потеряла?". Сложный букет, тяжелое металлическо-танинное послевкусие. Благородный напиток ядовито-изумрудного цвета, получаемый из отравы с языков и кликов лучших из представителей Слизерина, прекрасно подходящий к таким холодным закускам как "месть" или напротив - горячим блюдам в духе "напомним ху з ху". Блейз сервирует его с мягкой улыбкой, не предвещающей ничего хорошего и недвусмысленно намекающей, что Гермиона что-то явно перепутала, а запугивать Дамиано на его же территории - отвратительная идея. Впрочем, по объективным причинам, не мешающая итоговой победе в магическом поединке. Но это уже сущие мелочи.

[indent]Пэнс части говорила, что Блейз неповторим в своем образе "королевской кобры", Драко закатывал глаза излишней драматичности этого образа, а Нотт предпочитал занимать зеркальную стойку, готовясь к своеобразной дуэли. Но большинство остальных слизеринцев, обладавших разумом и хорошо развитым чувством самосохранения, предпочитали с Забини в таком расположении духа не связываться. Конечно, до утраты терпения Блейзу было еще далеко, но в дурном расположении духа шипел и плевался ядом он не хуже заправской химеры, ничуть не беспокоясь о психике окружающих. Но вот же она. Гермиона. Где-то метр восемьдесят везде_свой_нос_сувания, самоуверенности и праведного гнева не поймешь по какому поводу. И во всем этом тщательно уложенном, накрашенном и просто идеализированном образе девочки-пусть-уже-не-школьницы-но-отличницы, ни грамма чувства собственного самосохранения. И как только до своих лет дожила?

— Гермиона, ты ничего не перепутала? — Участливо интересуется Блейз с той же елейной улыбкой и могильно-тяжелым взглядом черных глаз, кажется, пытавшихся прожечь в Грейнджер две дырки, и наполнить прихожую вонью паленого львиного мяса. — Я не Поттер, — Вопреки законам здравого смысла, Блейз делает небольшой шаг ей навстречу, все больше нависая. Широкие горячие ладони так же расслабленно висят вдоль тела. — И тем более не Уизел, — Голос за ненадобностью лишней громкости и драматичности становится еще на полтона ниже, но глубины не теряет. — И если у тебя нет ордера, то ты не можешь вот так врываться в мой дом с голословными обвинениями и странными намеками на...на что, Гермиона? — Забини наклоняет голову на бок, не отводя взгляда черных глаз от лица девушки. Медленно, не вкладывая в движение не капли угрозы и непредсказуемости, поднимает левую руку вверх. Черная ткань закатанного рукава рубашки задирается чуть выше, обнажая черные обручи и треугольник татуировки, тесно обхватывающие предплечье, под загорелой кожей которого отчетливо отличимы выступающие змеи вен. — Если у тебя есть конкретные претензии ко мне, будь добра, — Брюнет упирается ладонью в поверхность двери над плечом у девушки, толкает ее, захлопывая. Также неспешно выпрямился, убирая руки в карманы брюк. — ...озвучь их. Потому что я не из твоих, задавленных твоим авторитетом друзей и парней, угадывать, что ты там придумала мне в качестве смертного греха, не собираюсь. А уж тем более оправдываться. А что до твоей личной жизни, — Волшебник легко жмет плечами. — Да никакого. Просто выбор всегда казался странным. А на счет зазнайки - вообще-то я сдал ЖАБА всего на два балла ниже, чем ты.

[indent]Верхом наглости, или же доказательства уверенности в своей непогрешимости, тут ведь как посмотреть - Забини поворачивается к Грейнджер спиной и направляется куда-то в глубь дома. — Если намерена продолжать беседу, то давай перенесем ее в царство конструктива и на кухню. Ты замерзла. — Не вопрос, не утверждение. Хроническая, фирменная наглость/безнаказанность Забини.

[indent]Она вновь и вновь говорит, что-то объясняет, нападает, уверенная в своей непогрешимой правоте и авторитете, и все в то же время оставляет себе пространство для отступления. Умно. Впрочем, другого от Золотой девочки (не его слова, ее), наверное, ожидать и не хочется. Нужно же чем-то продолжать оправдывать ее апломб и дерзость, с которой вломилась в его дом.

[indent]— Я прекрасно слышу, чего ты хочешь, Гермиона. Но пока не слышу причину, по которой я должен тебе что-то рассказывать.

[indent]Стоит признать, Забини скорее весело, чем нет. Давненько на него не наставляли палочку, не смотрели с таким подозрением и разочарованием, словно нарушил данное обещание. Возможно поэтому, несмотря на продолжающийся поток слов, летящих ему в спину микро-проклятьями, парень продолжает свой путь вглубь дома. Обойдя  кухонный остров, замирает, упираясь ладонями в столешницу. Ведет широкими ладонями по теплому шершавому дереву, словно разглаживая несуществующие складки и неровности. Пальцами касается дерева палочки, лежавшей на кухонной поверхности. Вопросительно выгибает бровь в ответ на неожиданно сорвавшееся с девичьих губ "прости". Медленно наклоняет голову в легком поклоне, принимая извинения. А заодно отводит ладонь от палочки. Хоть, может, и зря.

[indent]Как там было?..

[indent]— Начнем сначала, значит? Ну что ж, интересное предложение. Здравствуй, Гермиона, — Забини улыбается, мягко, выступая из-за столешницы навстречу волшебнице, встречая ее словно долгожданную гостью. Закладывает ладонь левой руки за спину, правой сжимая тонкую ладошку с бледной кожей. Подаваясь вперед, прижимается теплыми губами к выступающим венам  в исключительно изысканном приветствии. — Как твои дела? Могу предложить чай? Или лучше огневиски? — Посмеивается, невозмутимостью тона то ли перечеркивая все ранее сказанное, то ли все же тонко издеваясь. Не выпуская ладошку девушки из своей, делает шаг к столешнице, сопровождая к высокому стулу. Сам садится рядом, упираясь стопой в перемычку высокого стула. Смотрит ей в глаза открыто, не таясь и сам. Извиняться, впрочем, не спешит. Вообще ненавидит этот социальный ритуал. Извиняться за то, что все равно сделал бы в сложившихся обстоятельствах...Лицемерненько.

[indent]— Давай так.., — Забини потягивается, разминая слишком затекшие от токсичности конечности. Вновь ловит ее ладошку в свою, укладывая на свое левое предплечье, где смуглую кожу обхватывает несколько черных обручей над треугольником. Под подушечками пальцев девушка может чувствовать вязь символов, вечными шрамами увивающими его руку под ровным слоем чернил. — Ты же у нас светлейший ум современности. Наверняка для тебя-то будет детской задачкой. Если поймешь, что это, то я расскажу тебе то, что тебя интересовало несколько минут назад. С поправкой на то, что я разглашать не вправе в силу конфиденциальности, конечно же, — Ухмыляется весело, склоняя голову к правому плечу. Словно Гермиона и не угрожала ему Министерством, не подозревала в чем-то, наверняка, ужасненько незаконном. Так, словно он бессмертный. А может еще и непогрешимый. — Если пояснения еще в принципе понадобятся, конечно, мисс Грейнджер.

[indent]А если уж совсем честно... Да, Забини было смертельно скучно в Хогсмиде все эти годы после выпуска. Поэтому упускать возможности лишний раз он не собирался. Это они все могли приходить и уходить.

[indent]Оставался лишь Хогвартс, Хогсмид. И Забини.

[indent]Их много таких. Немного мертвых внутри. Несмотря на почти-юный возраст и теплящееся в телах тепло жизни. Гермиона со своими буйными кудрями и темными глазами, бесконечно тонкими руками и выступающими костяшками - эталон их поколения. И совершенно не умеет это скрывать. Забини склоняет голову к плечу, благосклонно позволяя ей осторожно ступать его следами в непривычном, натянутом тонкими струнами обычном общении. Строго говоря, не было между ними такого до этого. И не известно, случится ли вновь. Но в отличие от волшебницы Блейз, воспитанный в чистокровном обществе, чуть проще смотрит на наигранность и легкий флер лицемерия. В его среде это - нормально. По крайней мере было, пока появлялся в высшем свете, пока не стал заложником собственного дома и дракклового Хогвартса, пока привычка быть тем, кем хотят тебя видеть не была вывешена в дальний угол платяного шкафа устаревшим, но все еще идеально сидящим костюмом-тройкой.

[indent]Пока Грейнджер не знает как ей подступиться к возникшему между ними общению, он стряхивает невидимую пыль с островатых плеч пиджака, поправляет идеально выглаженные манжеты. Забини все еще способен в любой момент стать прежней версией себя - раздражающе идеальной, высокомерной, светской. Колеблется лишь секунду, взвешивая хрупкую ладошку в своей руке. И все же оставляет "узел" удавки манер расслабленным. Не та аудитория, не тот случай. Прислушиваясь к шумящим вокруг волнам ее разметанности и неуспокоенности, волшебник улыбается монолитом спокойствия. 

[indent]— "По старому знакомству", Гермиона.., — Ее имя на языке рокотом несуществующего океана. Непривычно. Слишком. наверное, даже немного фальшиво. Словно впервые пробует клавиши нового пианино, играя незнакомую сонату ее дисгармонии. — Я мог бы многое, но уж точно не "раскрыться", — Улыбается беззлобно, констатируя факты. — За время учебы мы...сколько? Фраз двадцать друг другу сказали? Без обид, но к откровениям не располагает.

[indent]В нем достаточно смирения со своим положением, чтобы не дергаться от ее слов так, словно его ужалил василиск. И точно достаточно достоинства, чтобы при словах о "довольной уютности" дома, не оскалиться пустой фарфоровой улыбкой бездушной маски. Этот дом он все еще ненавидит. Достаточно, чтобы лишь коротко склонит голову, отмечая сказанный ею факт. Наверное, со стороны, это даже могло бы выглядеть как благодарность.

[indent]— И это еще не начались экзамены. Ты поосторожнее. На первом году преподавания Малфой довел себя до такого истощения, что мне буквально пришлось отпаивать его зельями madre. Благо, у него был жар и он почти не сопротивлялся тому, чтобы выпить зелье, сваренное Черной Вдовой, — Забини не верит, что героиня Войны могла так быстро умотать себя за какие-то неполные пару недель общения со студентами. От колкости, наверное, спасают только воспоминания. Ситуация прошлой весны отзывается колким жаром в межреберье и щиплет скулы румянцем. И пусть брюнет наконец пришел в мир сам с собой по этому поводу...Он все еще не знал, как правильно подступиться. Пряча эмоцию, Забини привстает на перекладинах барного стула, тянется через столешницу к палочке, бросая насмешливый взгляд на взведенную пружину плеч Грейнджер. — Брось, тебе ли не знать, что из такого нелепого положения нападать - идиотизм, — Нападение - его защита. Но положение и правда нелепое. Растянутая над столешницей верхняя часть тела, неустойчивое положение на высоком барном стуле. Загляденье. — Иначе и тебя придется откачивать. Считай это угрозой, — Вот только ее-то в тоне Блейза и нет. Зато лукавости и смешливости - сколько угодно.

[indent]По мановению палочки, под тихо брошенное заклинание распахиваются дверцы шкафчика, левитируют к ним иссечённые неправильными гранями роксы с толстыми днищами. В компании пузатой, горящей внутренним пламенем бутылки огневиски.

[indent]— Совмещать - только оба продукта портить, Грейнджер, — Назидательно говорит Блейз. Его итальянская ветвь семьи веками занимается производством эльфийской вина. Ему виднее. А после... После Грейнджер, ожидаемо шокированная, почти оскробленная. И брюнету почти кажется, что он снова в Школе. Когда на его хозяйские, с полной уверенностью в том, что ему-то позволено, выходки смотрели широко распахнутыми глазами. меж ребер становится щекотно от легкости и смеха. Но Забини ограничивается лишь тонко обозначенной усмешкой.

[indent]Чтобы не спугнуть. Ему ведь и правда интересно, что думает заучка-Грейнджер о вязи шрамов под своими пальцами. Сам вот волшебник думал, что это было опрометчиво и грубо. Сейчас он умел лучше, знал больше. Но ошибки молодости стоило признавать и принимать. Эта татуировка была его первой пробой "пера". И, Мордрер, ошибись он хоть раз в линии или угле, все могло закончиться для него весьма летально. Татуировка не удержала бы влитый поток магии и... С другой стороны. Забини не был бы Забини, если бы это допустил. Он делал идеально практически все. По своему мнению. Мнение окружающих в данном "зачете", как вы понимаете, практически не участвовало.

[indent]Брюнет заинтересованно склоняет голову к плечу, впивается черным горящим взглядом в лицо Грейнджер. "Тот самый?" Темная бровь чуть приподнимается, улыбка из мягко-нейтральной становится хищной. В глазах маленького загнанного в угол хищника он видит, что она видит, что он не верит ни единому слову. И она сдается. Брюнет удивленно поднимает вторую бровь в ответ на ее признание. Гриффиндорская честность - не то, что привыкли видеть слизеринцы.

[indent]— Ты же наверняка знаешь, как по одной из версий назывались ранее Непростительные? — Неожиданно произносит, укладывая вторую ладонь поверх ее напряженной. — Сюзеренскими чарами. Во времена до Статута и до Хогвартса, когда каждый род ревностно охранял свои знания, а полкуровных и магглорожденных волшебников практически не допускали к обучению хоть какой-то магии, считалось, что некоторые заклинания на своей земле может применять только Сюзерен. Не потому что она несет зло. А потому что каждого с детства учили ответственному применению заклинаний, способных повлиять на чужую жизнь. Сюзерен мог применять меры к своим подданным, но и обязан был нести за них ответственность, заботиться. И никогда не должен был злоупотреблять этим. Среди прочего потому, что она всегда берет свое и несет в себе последствия, — Блейз усмехается. Убирая ладонь с ее тонких дрожащих пальцев, разливает огневиски по бокалам. — Не магия и ее проявления отравлены или темны, а те, кто ее применяют, — Он мягко вкладывает тяжелый бокал в ее ладошку. — Но, предвосхищая твои возмущения - у  меня есть лицензия на магические татуировки и метки. Я, в некотором роде, востребованный специалист в этом деле, — Его самоуверенность естественна и не кичлива. Забини знает о чем говорит и совершенно не стесняется. — И я почти возмущен тем, что я не слышу от тебя удивления "О, Блейз, как же ты умудрился вписать ритуал, чей внешний круг обычно занимает не менее десяти футов в радиусе в какие-то жалкие дюймы! Между прочим, этот эскиз занял у меня несколько месяцев, — Брюнет смеется беззлобно и мягко касается своим стаканом ее. Под тихий звон по стеклам расплывается масляный огонь магического виски.

[indent]Он делает голоток, наблюдая за ней с интересом. Мягко качает головой, словно что-то решив.

[indent]— Строго говоря, ты оставила мне слишком много лазеек в разговоре, чтобы я сейчас извернулся, не сказал правды, а может и соврал. Но в качестве жеста доброй воли и по старому знакомству - да, такие татуировки требуют ухода и поддержания. И пыльцой пикси их не нанесешь. Часто нужны ингредиенты, которые в Британии не так просто достать. Поэтому я встречался с гоблином. Они не так разбираются в тонкой магии, но прекрасно понимают в деньгах и том, как достать те или иные вещи.

[indent]И все же... О некоторых деталях он молчит. Даже если ей нужно знать все. Бесцеремонно. Бескомпромиссно. Только восторженно смеется, вскидывая черные разлеты бровей в ответ на ее предложение.

[indent]— А ты правда знаешь, чего хочешь, — И вновь поднимает бокал, предлагая теперь ей сделать шаг навстречу. — Прекрасно смотрю, Миона, — Сокращение непривычно ложится на язык, жжет губы послевкусием огневиски. — Давай напьемся. И, прости, но вот это "Герми", которое используют твои дружки, мне всегда казалось...ну звучит как прозвище низзла. Тебе не подходит.